Месть Розы. Романы - Страница 28

- Они борются за власть над бесконечностью! - Уэлдрейк был потрясен.

- Множественная вселенная не бесконечна в буквальном смысле… пустился в объяснения Пфатт, но его прервал визгливый от негодования голос матери:

- Бесконечна! Болтовня! Как она может быть бесконечна! Конечно, множественная вселенная конечна. У нее есть границы и измерения, хотя только боги порой способны их увидеть - но границы и измерения существуют! Иначе во всем этом не было бы смысла!

- В чем, матушка? - Даже Фаллогард был в недоумении. - Смысла - в чем?

- В существовании семьи Пфатт, конечно. В нашей вере, что однажды нам суждено… Сын подхватил за ней наизусть:

- …познать устройство всей множественной вселенной и пересечь ее от Сферы до Сферы, от мира до мира, сквозь клубящиеся облака многоцветных звезд с кружащимися планетами, сквозь галактики, что роятся, подобно пчелам в саду, - о, слава! - сквозь потоки сияния блуждающих светил.

- Скажите, сударь, случались ли вам когда-нибудь видения? Помните ли вы тот миг, когда вдруг замерли, пораженный, удостоившись хоть краешком глаза заглянуть за завесу этой почти бесконечной вселенной? Это могло случиться с вами, когда вы смотрели на облака, или на полено в очаге, или на складку одеяла, или на изгиб травинки… неважно. Вы знаете, что видели, и картина эта влечет за собой иное, куда более величественное видение. Так, вчера, например… - Он вопросительно взглянул на поэта, тот подал ему знак продолжать. - …вчера, например, я в полдень поднял голову. Серебристый свет стекает, подобно воде, со сгустившихся туч, которые сами столь огромны, что похожи на гигантских морских тварей, служащих пристанищем сотням иных тварей… и даже Человеку. Как будто они всплыли ненадолго из родной стихии, готовые вновь погрузиться в пучины, столь же непостижимые для тех, кто внизу, как загадочен океан для тех, кто живет над ним.

Лицо его раскраснелось при этих воспоминаниях, взор устремился вдаль, словно пред ним вновь предстали те облака, необъятные, созданные природой корабли, будто поднятые из неведомой бездны, потерпевшие крушения многие века назад, но удивительно нетронутые, настолько недоступные смертному разуму, что забытье становилось его единственным прибежищем; эти до дрожи древние твари-корабли, истаивающие в чуждой им стихии, в сиянии солнца и небес, покуда очертания их не помутнеют и не смешаются и не останется лишь небо да солнце, единственные свидетели их неоплаканной кончины.

- Сделались ли они невидимы или исчезли навеки, даже из удивительной памяти нашей крови, из этих крошечных искорок, доставшихся нам от предков, что таят в себе душу нашего рода? Можно ли сказать, что они не существовали и не будут существовать никогда? Но во вселенных было множество странных вещей еще до того, как предки наши выволокли свои плавники на вспененный берег…

Эльрик усмехнулся, ибо память его расы уходила корнями куда глубже, нежели человеческая, по крайней мере в его собственном мире. Предки его некогда бежали через миры и вселенные, спасаясь от последствий катастрофы, которую сами же, возможно, и вызвали.

Воспоминания следуют за воспоминаниями, воспоминания побеждают воспоминания; некоторые из них мы изгоняем в богатые миры собственного воображения - но это не значит, что вещи эти не существовали, не могут или не будут когда-либо существовать - они существуют! Существуют!

Последний из мелнибонэйцев думает об истории и преданиях своего народа и рассказывает друзьям-людям некоторые из них, и однажды писец запишет его слова, порождая тем самым новые бесчисленные мифы, легенды и суеверия, и так зерно дочеловеческой памяти дойдет и до нас, из крови в кровь, из жизни в жизнь. А циклы вращаются, кружатся и пересекаются в самых непредсказуемых точках среди бесконечных вероятностей, парадоксов и совпадении, и так одно предание порождает другое, а невинная шутка дает жизнь целым эпосам. Так мы влияем на будущее, прошлое и настоящее, на все их бесчисленные возможности. Так все мы несем ответственность друг за друга, через мириады измерений времени и пространства, что составляют множественную вселенную…

- Любовь, - произносит Фаллогард Пфатт, оторвавший наконец взор от видения, - вот наше единственное оружие против энтропии…

- Если не будет равновесия Закона и Хаоса… - Уэлдрейк откусывает кусочек сыра, мимоходом гадая, какой из запуганных народов по обочинам Дороги произвел его, - …мы лишимся самой возможности выбора. Это удивительный парадокс борьбы Владык Высших Миров. Если один из них возобладает, мы утратим половину того, чем владеем. Порой мне трудно удержаться от мысли, что судьбы наши - в руках существ не разумнее какихнибудь бобров!

- Власть и разум никогда не питались из одного источника, - шепчет Роза, на миг оторвавшись от собственных мыслей. - Зачастую к власти рвутся глупцы, озадаченные, почему к ним так немилосердна госпожа Удача. Кто вправе винить этих болванов? Их оскорбляет непредсказуемость Природы. Возможно, боги чувствуют то же самое? Возможно, они подвергают нас ужасным испытанием, лишь потому что чувствуют наше превосходство? Может быть, они погрязли в старческом слабоумии и забыли смысл заключенного в древности перемирия?

- В одном вы правы, сударыня, - поддержал ее Эльрик. - Природа и впрямь раздает силу с той же бессмысленной неразборчивостью, что ум, красоту или богатство!

- Поэтому перед человечеством и стоит задача, - выспренне говорит Уэлдрейк, выдавая свое происхождение, - исправить допущенные Природой ошибки. Поэтому наша обязанность - помогать тем, кого Природа создала бедными, больными или ущербными в любом ином отношении. Если мы не делаем этого, полагаю, тем самым мы уклоняемся от своего прямого долга. Разумеется, - добавил он поспешно, - я говорю как агностик. Поймите правильно, я чистой воды радикал. Но мне представляется, Парацельс был прав, утверждая…